Больше всего Анна Дыдышко похожа на топ-модель с идеальной фигурой и самобытными, яркими образами, которыми полон ее инстаграм. Но это поверхностный взгляд. О том, чем на самом деле живет Анна, говорят ее перебинтованная рука (за 20 лет работы скульптором девушка заработала профессиональную болезнь и недавно перенесла операцию), скульптура ее авторства, которая появилась в центре Минска, и собака Мышка – героиня одной из картин Анны… И нашего интервью тоже!
Анна и одна из ее собак Мышка
В этом разговоре – о том, может ли белорусский скульптор прокормить себя и еще 8 животных, об изматывающих работах, за которые часто не хотят браться другие художники, и самых необычных требованиях заказчиков.
“Трудно, когда заказчик скульптуры – отец 16-летней дочери, которой больше нет”
Анна окончила Академию искусств в 2007 году. И за эти годы собрала весомый (во всех смыслах) багаж: более сотни скульптурных и живописных работ, которые “живут” в галереях и частных коллекциях не только в Беларуси, но и в России, Украине, США, ОАЭ, Германии, Италии, Испании и даже на острове Мальта.
Скульптура “Карета для Золушки” авторства Анны
– Неудивительно, что заработала профессиональную болезнь, – улыбается Анна. – Это синдром де Кервена, развивается от повторяющихся движений большим пальцем. Сделала операцию на левой руке, впоследствии будет то же и с правой.
Работа скульптора очень тяжелая: иногда в прямом смысле неподъемная – нужно работать с материалами, которые весят десятки, а то и сотни килограмм.
Случается, обращаюсь за помощью к коллегам-мужчинам, когда речь идет о физически трудной части работы. Ну, а я в ответ с удовольствием берусь за то, чем им не слишком хочется заниматься: проработку деталей. Могу часами лепить волосы или кисти рук – и мне это в удовольствие.
Скульптура “Эльф” авторства Анны
– Несмотря на исторический контекст – вспомним ту же Камиллу Клодель, которая навсегда осталась в тени Огюста Родена – сегодня я никакой гендерной дискриминации в нашей творческой среде не ощущаю. Это, знаете, как в беседах с подругами, когда ты не можешь поддержать разговор о том, что “все мужики сволочи”, потому что тебя окружают совсем другие, достойные люди (смеется).
Помимо физической нагрузки в работе скульптора есть и моральная. И она, говорит Анна, еще выше:
– Особенно сильно влияют на психологическое состояние мемориальные вещи. Художники в целом не любят за них браться – мой учитель, Владимир Жбанов, не любил, хотя получалось у него потрясающе – потому что это очень изматывает морально.
Чтобы прочувствовать человека, который уже умер, нужно полностью погрузиться в то, как он жил. И, конечно, это погружение дается непросто. Особенно, когда заказчик, например – отец 16-летней дочери, которой больше нет. Начинаешь собирать информацию, много разговариваешь с близкими, отсматриваешь десятки фото и видео, на которых человек еще жив: радуется чему-то, смеется, обнимает друзей… Это всегда больно.
И трудно создать работу, которая хоть немного утешит близких… А люди, случается, хотят утешиться в том числе и с помощью мемориальной скульптуры.
Кстати, часто ко мне обращаются и хозяева умерших животных – за портретами и скульптурами, которые будут напоминать о любимом друге. Горюешь вместе с ними… А как иначе? Это работа, которая расходует все твои ресурсы, и физические и моральные. Но вместе с этим и наполняет: когда ты закончил работу и видишь, как при взгляде на нее у человека загораются глаза – это всё компенсирует.
“На каждой работе есть отпечатки носов и лап моих собак”
Анне доводилось глубоко погружаться не только в личные истории заказчиков, но и в историю страны: она принимала участие в реставрации Мирского и Несвижского замков.
– Это была очень интересная работа! Я занималась реставрацией лепнины: изучала исторические документы и, конечно, старалась максимально воссоздать то, что раньше радовало людей и украшало их жизнь. Если сейчас это, например, фото, постеры, современные картины на стенах, тогда – лепнина с цветами, херувимами и пышными лентами. Мне это было очень близко, потому что я обожаю барокко.
И сама иронизирую над тем, что избыточность – это и есть мой стиль. Яркие краски, сложные украшения, обилие деталей…
Анна за работой над полотном “Полдень”
Спрашиваем у Анны, как ей с такими запросами на краски жизни – в Минске. Особенно в пасмурную погоду:
– Ну… Скажем прямо: случаются меланхолические эпизоды (смеется). Но я стараюсь их органично “встраивать” в творчество. Если за окном снова серое небо и дождь, достаю палитру – и привожу нервную систему в баланс. Это как “магний”, который я добываю для организма, пока стою у холста.
Особенно, когда вокруг восемь мокрых носов бегают-суетятся. У меня, кстати, практически на каждой работе есть их следы! Правда, об этом знаю только я. Ну, и мои друзья, которым я иногда звоню в панике: “Беда! Арбузик (собака - Прим.ред.), 40 килограмм, прыгнул на холст! Как заделать прокол?”
Кто-то прыгает по холстам, кто-то тычется носом в краску, кто-то жует кисти… Даже как-то и не получается затосковать всерьез: просто не успеваешь!
Поработать без хвостатого контроля Анне не удается
Если загуглить работы Анны, можно найти масштабные скульптурные композиции, цена которых достигает 40 тысяч рублей. Готовы ли белорусы столько платить за искусство?
– Тут дело не в национальности. В эту область в любой стране готовы инвестировать те, у кого закрыты базовые потребности. И те, чей уровень образования, вкуса позволяет увидеть в этом ценность.
Даже от очень обеспеченных людей я, случается, слышу: “Сколько-сколько?! Вы что! Это стоимость моих часов!”
Как же тогда удается зарабатывать? Особенно с учетом того, что в инстаграме Анны – только “лайфстайл”.
– Я понимаю, что с точки зрения стратегии это, наверное, странно. Но я не публичный художник. Я говорю о том, что для меня на самом деле важно в своих работах, а в не в инстаграме. Был период, когда мне проще было открыть в соцсетях свое тело, чем творчество как часть души.
Щенком Мышку выбросили из машины в центре города. Полгода собачка с перебитым хвостом и лапкой выживала на улице одна
Даже после спасения Мышке сложно было поверить людям: несколько месяцев Анна возвращала ее к жизни. Теперь Мышка – ее лучшая подруга и муза (ее вы видите на полотне)
Но в моем случае работает сарафанное радио. Есть заказчики, которые со мной уже много лет – и собирают собственную коллекцию. Есть те, кто приходят по их рекомендациям… И те, кто видят мои работы на выставках.
В итоге заказов хватает: сейчас в активной работе 6 скульптурных работ, 4 – живописных.
“Иногда заказы бывают такими, что думаешь: “Мне будет что рассказать своему психологу”
Почему же тогда многие художники так и остаются “голодными” и не признанными? Анна говорит: дело не в обстоятельствах, а в человеке.
– На мой взгляд, в Беларуси для поддержки искусства сейчас делают довольно много. И проектов достаточно, чтобы жить только за счет творчества. Но, конечно, это требует везения, гибкости и социальной включенности. Художника кормит харизма и общение.
Нужно понимать, что картина, скульптура – это не стандартная покупка, а предмет роскоши. И событие для заказчика, с помощью которого он хочет получить не вещь, а новый эмоциональный опыт. За ним он и приходит! Иначе купил бы садового гнома.
Иногда заказчики хотят увидеть мою мастерскую – и просят не убираться в ней, чтобы увидеть, как всё устроено на самом деле.
Анна в мастерской
Или говорят: “Прежде чем приступить к работе, вы должны посетить три спектакля, чтобы прочувствовать идею”. Или звонят глубокой ночью (из-за разницы часовых поясов), чтобы просто поговорить об искусстве. И я откликаюсь на это, потому что понимаю, что всё это – часть “услуги”, которую человек заказал.
Работа Анны, судя по глубине коммуникации, в чем-то схожа с работой психолога. И, как и психолог, Анна сохраняет конфиденциальность историй своих заказчиков:
– Я не могу рассказать об этом в интервью, но заказы случаются крайне необычные. Настолько, что ты слушаешь, киваешь, а про себя думаешь: “Ну, что ж… Мне будет что обсудить с моим психологом, но я сделаю это!”. Наверное, это еще один секрет реализации в творческом деле: выполнить любой запрос, но сделать это достойно. Ты должен быть готов к тому, что заказчик потребует от тебя строго определенную форму груди для русалки на садовом фонтане… Твоя задача не доказать ему, что эта форма груди нехороша. А сделать эту грудь максимально эстетичной или, на худой конец, красиво прикрыть ее волосами (улыбается).
Недавно одна из работ Анны поселилась у банковского отделения возле парка Горького. Это посвящение маме-утке, жительнице Свислочи, которая свила гнездо в самом центре города.
– Если бы мне не нужно было думать о деньгах, я бы всегда лепила и рисовала только животных. Все мои питомцы – спасенные с улицы, и в них я нахожу бесконечное вдохновение. Меня восхищает в них всё. Вечная, безусловная, бескорыстная любовь. Умение радоваться жизни и, вопреки всему, принимать ее такой, какая она есть. Искренность, которая не свойственна современному миру вообще. Я думаю, животные – единственные, кто живут честно и видят самую суть. И нам стоит у них этому поучиться.
Автор: Алина Максимова, фото: Христина Лузай
*Использование и цитирование данной статьи допускается в объеме, не превышающем 20% при наличии гиперссылки. Более 20% – только с разрешения редакции.
