Андрей Владимирович, сначала о здоровье. У Вас диагностирован коронавирус. Как проходит болезнь, как она влияет на ваши представления о системе здравоохранения в Беларуси? Нас накрывает вторая волна, с учетом мирового и белорусского опыта, нужно ли нам изменить модель поведения? Оправдывает ли себя система “контролируемого заражения”?
Мое заболевание коронавирусом проходит в относительно легкой форме. Хотя не буду лукавить – было два дня с высокой температурой, были дни слабости. Но организм справляется, и я чувствую, что выздоравливаю.
Наше здоровье является основным условием полноценной жизни. Я представляю свое здоровье как свой личный запас жизненных сил. С этой же точки зрения я воспринимаю и болезнь. Болезнь всегда приходит как вызов и как тест для всего, что человек делал в отношении собственной жизни иногда задолго до этого. Это тест на адекватное восприятие окружающей реальности и понимания своего места в этой реальности.
Я могу точно сказать, что болезнь не изменила моего отношения к модели борьбы с пандемией, которая применяется в Беларуси. Скорее наоборот. Я вижу вполне корректную систему борьбы с распространением вируса - выделяются очаги жесткого карантина в отношении наиболее уязвимых групп населения: старики и люди, болеющие хроническими заболеваниями. И мы уже не забываем, что есть другие болезни, которые нужно лечить.
И что самое важное – наш подход позволяет помнить, что жизнь продолжается, что нам нужно думать и о том, что будет происходить с нами, нашим обществом и нашей экономикой через год, два, пять…
Хотелось бы знать, что будет с нашим обществом, с нашей страной через год… Существует ли опасность потери независимости Беларуси? Если да, то откуда исходит угроза, с Востока или с Запада?
Угроза потери суверенитета существует всегда и для всех стран без исключения. Иногда отказ от суверенитета происходит под красивым лозунгом возвращения в семью европейских народов, как это сделали страны Балтии или Центральной Европы. Без какого-либо принуждения и, вне всякого сомнения, по острому желанию элит этих стран.
Если продолжить аналогию со здоровьем, то суверенитет – это своеобразный запас жизненных сил общества, позволяющий мобилизовывать имеющиеся ресурсы и энергию для принятия самостоятельных решений о собственном будущем.
Как и в случае с человеком, этот запас не бесконечен.
А что этот запас поддерживает?
Во-первых - экономика, ее способность обеспечивать потребности общества. Проще говоря положительное сальдо торгового и платежного балансов. Не так важен уровень благосостояния, как самодостаточность.
Во-вторых - политическое единство общества или, как минимум, наличие у доминирующего большинства общих представлений о будущем страны.
В-третьих - важнейшей составляющей суверенитета является общий уровень пассионарности граждан или их способность жертвовать своим комфортом, благополучием, иногда, в критических случаях, и жизнью для защиты своей страны. Мало иметь общий взгляд на будущее. Нужно еще иметь волю для защиты.
В-четвертых - правильный выбор союзников. В истории часто выбор союзников оказывал решающее влияние на способность страны справиться с внешними обстоятельствами.
Что Вы думаете о версии, что белорусские протесты инициированы Россией, чтобы подтолкнуть Беларусь к значительно более тесной интеграции?
В России до сих пор очень сильны течения, выступающие за сохранение страны в качестве финансового и энергетического придатка западного мира. Приверженцы этого курса сосредоточены в сфере услуг, управления, банковском и сырьевом секторе. Надо признать, что их достаточно много среди российской элиты, которая до сих пор предпочитает держать свои деньги в западных оффшорах.
Теоретически в Беларуси в ходе выборов эти люди могли подыграть своим западным партнерам, но не для ускорения интеграции Беларуси с Россией. Их целью скорее могла быть смена политической власти в нашей стране в угоду "старшим" партнерам.
Глава парламентской комиссии считает отзыв послов западными странами позитивным шагом
"Отзыв на консультации особенно хорошо работает в условиях цугцванга"
Происходящие события неизбежно ускорят интеграционные процессы Беларуси и России. Но это произойдет потому, что первоначальный план – свержение политической власти в Беларуси – провалился. И на этом фоне стали явно видны реальные геополитические угрозы для Беларуси.
Какие угрозы для Беларуси Вы считаете реальными?
Наиболее явная геополитическая угроза – попытка введения внешнего управления в нашей стране через революцию для получения контроля над сектором белорусской государственной собственности. Элиты Польши и Литвы поняли, что ЕС скатывается в период затяжного экономического кризиса. Внутренних источников для развития у этих стран очень мало или в случае с Польшей их явно недостаточно для поддержания амбиций. Поиски внешних источников финансирования сначала заставили их искать поддержки у США. Отсюда выросла идея проекта новой Речи Посполитой "от моря до моря". Как мне представляется, этот проект провалился, прежде всего, потому, что его поддерживали американские "демократы", которые сами стремительно теряют свои позиции в США. Но полностью списывать этот проект с исторической арены пока рано.
Угроза еще сохраняется.
Другая геополитическая угроза находится на Востоке. Я ее сформулировал бы как неготовность России к реализации продуманной и привлекательной для других стран стратегии создания Евразийского макрорегиона.
Беларусь ранее довольно успешно балансировала между РФ и странами Запада, что в этой модели дало сбой? Можно ли восстановить равновесие?
С середины 90-х в стране вполне эффективно реализовывалась концепция многовекторной внешней политики. Аналогичные подходы на протяжении десятилетий использовались практически всеми странами СНГ, включая Россию. В этом нет ничего удивительного, мы все пытались "вписаться" в формирующийся глобальный мир, пережив самую масштабную в новейшей истории экономическую и социальную катастрофу.
Но попытка создания глобального мира потерпела крах. Мир движется в направлении регионализации, многополярности, макрорегионов. В ближайшие годы мир будет делится на группы государств, которые будут объединены общими ценностями, общим экономическим пространством и общим рынком, общей финансовой системой, а главное новой системой разделения труда.
Нравится нам это или нет, но мы возвращаемся в аналог Вестфальской системы. Прозрачность границ между макрорегионами будет серьезно ограничена.
Многовекторная политика в условиях разрушения глобальной торговой и финансовой систем больше не обеспечивает нужные нам внешние условия для благоприятного развития страны.
Текущие политические события подталкивают нас к созданию новой внешнеполитической парадигмы, которая должна будет предложить и новую структуру внешнеполитических приоритетов.
Вы имеете в виду приоритет национального над международным? И как первая ласточка - российский закон о доминанте национальных законов?
Точнее будет говорить о приоритете регионального над международным. Многим наблюдателям сегодня хочется верить, что пройдет год – два и мир вернется к прежнему состоянию. Опять начнется экономический рост и продолжится строительство глобального проекта. Это не так. В ближайшие 20 – 30 лет мир увидит формирование самодостаточных и самостоятельных макрорегионов.
Этот процесс будет сопровождаться ожесточенным соперничеством, союзы между формирующимися макрорегионами в ближайшие 10 лет – это опасная иллюзия.
Именно отсюда и проистекает вторая геополитическая угроза. Как я уже говорил, она связана со способностью России сформулировать самодостаточную и привлекательную стратегию для создания самостоятельного Евразийского макрорегиона.
В этой связи поправки, которые были внесены в Конституцию России – это шаг в нужном направлении. Шаг необходимый, но пока не достаточный. С моей точки зрения своеобразной "точкой невозврата", которая станет очевидным подтверждением движения России по этому пути, будет отвязка российского рубля от доллара США, введение валютного контроля и контроля за вывозом капитала, иными словами, отмена кабальных соглашений с МВФ.
Если это произойдет, Беларуси можно будет вздохнуть с большим облегчением и бросить все силы на строительство нашего общего макрорегиона. С очень неплохими для нас возможностями в силу структуры нашей экономики и человеческого капитала.
А почему бы Беларуси не войти в европейский макрорегион? Мне кажется, значительная часть населения поддерживает евроинтеграцию.
Отличный вопрос. Проблема заключается в том, что эта часть населения поддерживает не евроинтеграцию, а свои субъективные представления о том, каково это жить в ЕС. Мне это напоминает старый анекдот про ад о том, как нельзя путать агитационный пункт с реальностью.
Расширение ЕС и 15 лет назад проходило по модели, которую можно назвать колониальной. Странам кандидатам предлагалось "заплатить" за членство открытием своих рынков, предоставить западным корпорациям возможность выгодно приобрести нужные им активы, в основном банки, телекоммуникационные и транспортные компании, объекты инфраструктуры, землю.
В обмен на это страна-кандидат получала субсидии на институциональное и инфраструктурное развитие. В период экономического подъема этих денег хватало для внешних улучшений и относительного повышения уровня жизни.
Для стран первой волны вступления, а это 2004 год, момент истины жестко и зримо наступит где-то после 2021 года.
Сегодня Беларуси, если бы она, не дай Бог, двинулась в этом направлении, не предложили бы даже этого неэквивалентного, но хоть с какими-то компенсациями обмена. Все бы произошло очень быстро и жестко. Результатом стало бы разорение промышленности, высокий уровень безработицы и отъезд до трети населения на заработки в метрополию. А потом медленная стагнация без шансов на возрождение.
Так что наивные розовые иллюзии части белорусского населения о европейском процветании – это явление, не имеющее ничего общего с реальностью.
На этом фоне российский вектор, хоть и не лишенный своих рисков и вызовов, все же имеет значительно большие перспективы.
ЕС, США и некоторые другие страны заявили о нелегитимности президента Александра Лукашенко. Что значат эти заявления с точки зрения международного права?
В условиях глобального мира это означало бы повторение событий 20-летней давности. Ограничение контактов на высшем уровне – активная работа по всем остальным направлениям для компенсации проблем. Мы уже это проходили.
В условиях распада мира на макрорегионы, этот жест носит скорее символический характер. Бывшие "властелины" мира продолжают делать вид, что от их заявлений что-то зависит. Для нас с точки зрения стратегии это скорее хорошо. Наши западные "контрпартнеры" сами себе ограничивают возможности для влияния на Беларусь.
Чем чреват отзыв послов на консультации?
Как правило, отзыв послов на консультации происходит в условиях конфликта, когда ни одна из сторон не готова идти на обострение ситуации, но при этом не видит путей изменения к лучшему. Отзыв на консультации особенно хорошо работает в условиях цугцванга (положение в шахматах, в котором любой ход игрока ведёт к ухудшению его позиции - Смартпресс). Он позволяет всем сторонам "сохранить лицо", получить время на переосмысление ситуации и поиск новых решений.
В этом смысле отзыв послов для консультаций – это явление положительное.
Сможет ли власть провести реальную конституционную реформу? Есть ли в мире прецеденты эффективного самореформирования?
Как мне представляется, вопрос поставлен не совсем верно. Власть не может не проводить масштабную политическую модернизацию. Это даже шире, чем конституционная реформа. Но начинать действительно нужно с Конституции.
Основное внимание сегодня уделяется предложениям о перераспределении полномочий между основными ветвями власти. К этой же сфере относится изменение функций ведущих политических институтов страны, а возможно и появление новых политических структур.
Но ведь, кроме этого, есть и другие вопросы. С моей точки зрения они не менее, а даже более важны. Какое государство мы строим? В каких объемах мы сохраняем социальные обязательства этого государства? Какие функции государства мы хотим сохранить и от каких отказаться?
И второй блок вопросов, на которые нужно дать ясный и понятный ответ. Как создать механизмы консолидации общества? Как обеспечивать народовластие в стране? Будем ли мы создавать систему политической конкуренции в рамках партийной системы, которую нам еще предстоит развить? Или мы будем искать какие-то другие механизмы консолидации общества?
Исчерпывающих ответов на эти вопросы нет ни у кого. Власть откладывала даже попытки решения этих вопросов самонадеянно долго. Так долго, что сейчас мы имеем ситуацию, когда реформы просто нельзя не делать. Потому что даже плохая реформа много лучше, чем ее отсутствие.
И в этом деле любой международный опыт, конечно, можно использовать. Но прежде, чем вообще что-то делать нам нужно дать ответ на вопросы, которые я уже упомянул.
Без этого все усилия будут точно обречены на провал. Потому что или мы будем строить систему, которая не может выжить в реальном мире, или систему, которую никто не захочет защищать.
Юлия Кочубей
