Что происходит с рынком труда в Беларуси? Потеряла ли страна IT-отрасль? И ждать ли всплеска трудовой миграции? В интервью Смартпресс рассказывает социолог Елена Артеменко.
Как текущая политическая и экономическая ситуация в Беларуси влияет на рынок труда?
Если говорить о цифрах, серьезных изменений на рынке труда в целом мы пока не видим. В 3 кв. 2020 уровень безработицы сохранялся невысоким – 4% (год назад он был 3,9%). Основные последствия пандемии для экономики у нас впереди – как правило, мировые кризисы до нас докатываются с некоторым опозданием. Политический кризис, утрата доверия к государственным институтам, сокращение инвестиций также будут иметь долгосрочные последствия, с которыми придется иметь дело в ближайшее несколько лет.
Какие проблемы рынка труда можно считать привычными для Беларуси, а какие возникли в последнее время?
Обострение обычных для Беларуси проблем на рынке труда, которые накапливались и не решались – как раз одно из основных последствий кризиса. К ним можно отнести незащищенность безработных, отсутствие работы в малых городах, низкую региональную мобильность кадров, дискриминацию по гендерному и возрастному признаку, скрытую безработицу и в целом неэффективную кадровую политику на госпредприятиях. Закрытие границ и отсутствие возможности сезонной работы за рубежом дополнительно ударило по регионам и не позволяет таким образом решать обострившиеся проблемы. Последствия пандемии первыми ощутили в сфере услуг, но общее снижение затронет всех. Помимо этого, политический и правовой кризис существенно подрывает доверие, а значит потенциал инвестиций и развития.
Какие отрасли, в первую очередь, страдают от политического кризиса? От пандемии COVID-19?
Сфера услуг, малые и средние предприятия, частный сектор, конечно, ощущают это сразу и острее, не говоря уже про общепит, сферу развлечений, туризм и транспорт. Крупные промышленные госпредприятия, у которых больший запас прочности, длительный производственный цикл, доступ к государственной поддержке, а соответственно, и их сотрудники, могут мягче перенести экономический спад, хотя и на уровень зарплат, и на занятость, в конечном итоге, кризис не сможет не повлиять. Но роль государственных предприятий для рынка труда снижается. По оценке исследовательского Центра ИПМ, за семь лет занятость в госсекторе снизилась на треть, к 2019 году частный сектор составлял 44,7%, а коммерческие предприятия с государственной долей – только 29,5%. Поэтому и проблемы частного сектора для рынка труда в целом в Беларуси нельзя недооценивать, а на государственную поддержку ему приходится рассчитывать в меньшей степени.
Стоит ли ожидать всплеска трудовой миграции на фоне политического кризиса и ухудшения экономического положения?
В Беларуси обычно повышается уровень трудовой миграции при ухудшении экономического положения, но не самого по себе, а по сравнению с соседними странами. Так, традиционным направлением мигрантов была Россия, пока разрыв между нами и Россией сохранялся высоким. Когда же в России начался экономический спад после 2014 года, это направление стало менее привлекательным (разрыв с Беларусью сократился), и мы увидели рост миграции в западном направлении. В ситуации пандемии и закрытия границ, а также общего снижения экономического роста во всех странах, вряд ли приходится ожидать, что миграция существенно повысится – если говорить об экономике. А если о миграции по политическим причинам – думаю, такая опция актуализируется для протестующих, если они не добьются успеха. Вероятно, страны ЕС будут предлагать точечные меры по облегчению миграции по этим мотивам, но это по политическим причинам – экономическая и эпидемиологическая ситуация привлечению трудовых мигрантов не будет способствовать.
IT-отрасль утрачена безвозвратно? Возможно ли остановить ее крах и, если да, то какими мерами?
Украина в октябре сообщила о переезде 1,2 тыс. IT-специалистов, Литва – о цифре около 800. Украинское, литовское и польское направления – самые привлекательные для белорусских IT-компаний, которые рассматривают возможность релокейта (по опросу dev.by), поэтому общую цифру релокейта на данный момент можно оценить в несколько тысяч человек. В целом в белорусском IT-секторе занято более 50 тыс. человек, для сектора в целом это сокращение чувствительное, но не фатальное. В конечном итоге, влияние политического и правового кризиса на IT-отрасль, мне кажется, будет определяться все-таки бизнес-логикой. Если предложенные в сопредельных странах условия ведения бизнеса будут привлекательнее, чем в Беларуси, и это будет перекрывать барьеры – издержки и неудобства переноса компании, это будет происходить, так как IT-рынок конкурентный и глобальный. Но по этому же опросу, однозначно панируют полный переезд 3,6%, но многие готовы помогать отдельным сотрудникам, а коло трети выбрали выжидательную позицию.
Последствия политического кризиса в сокращении инвестиций и доверия белорусским контрагентам очевидно скажутся на развитии IT, многие перспективы на ближайшее время потеряны. В Беларуси в целом потенциал развития IT не безграничен, лимитирован хотя бы кадровым потенциалом, и одним из направлений развития несколько лет назад специалисты называли создание регионального хаба и привлечение иностранных трудовых ресурсов. На это в ближайшее время точно уже нельзя рассчитывать. Для сохранения отрасли необходимо восстанавливать доверие – как можно скорее – и предлагать условия, более привлекательные, чем в других странах региона. В общем, как всегда.
Какие меры стоит применять для решения самых острых проблем на рынке труда?
Вряд ли сейчас можно рассчитывать на масштабные реформы рынка труда и соцзащиты, даже при наличии политической воли (а признаков таковой не наблюдается), дополнительными средствами мы не располагаем. Тем не менее, экономисты говорят о возможности отдельных мер – повышение эффективности управления госпредприятиями, например. Ничто не мешает бороться с дискриминацией, например, отказаться от списка запрещенных профессий для женщин, который еще больше ограничивает их возможности в и так непростой ситуации. Точно были бы полезны отдельные локальные программы помощи в трудоустройстве самых уязвимых групп и для самых депрессивных регионов. А для экономики в целом важно как можно быстрее разрешить политический и правовой кризис и начать восстанавливать доверие.