Почти вся жизнь 63-летнего Анатолия Макеенка связана с деревней Красный Бор Россонского района: здесь он закончил три класса (дальше учился в соседней деревне), вместе с братом посадил дуб возле дома, сюда же вернулся после армии. Пришёл, а от любимой деревни осталась всего пара домов. Лицо улыбчивого Анатолия меняется, когда задаёшь вопрос про переезд в другую местность. Брови тут же подпрыгивают вверх: "Там жа няма чаго рабіць". Как жить в самом лесу, где почти не ловит связь, какая рыба из местных озёр самая вкусная и почему плачет бобёр – в репортаже Смартпресс.
Красный Бор – затерявшаяся в лесу деревенька. Сперва машина катится больше трёх часов из Минска в сторону Россонского района, до деревни Юховичи, а дальше – по лесу по извилистой песчаной дороге. После дождя проехать не так просто: одна огромная лужа сменяет другую. Через 11 километров становится понятно: дальше только пешком.
И вот тут ощущаешь, что лес живёт в своём измерении: связи нет, интернета - тем более. Ничего не мешает наслаждаться природой после дождя.
Через два километра мы выходим на опушку, за ней торчит крыша дома – нам сюда. Переулок Клюквенный, дом 1. Единственный на весь хутор.
– Вы решили сократить путь? Мы думали, вы по деревне пойдёте, – смеются Анатолий и Елена, встречая нас у крыльца.
"По деревне" – это пройти по дороге, вдоль которой раньше стояли дома, школа, магазин, конюшня, общежитие и завод. Теперь об этом напоминают кусты сирени, которые когда-то бились в окна местных жителей, а также яблони и цветы возле исчезнувших домов.
Трактор Фунтик и машина "наша Егоровна"
Анатолий Макеенок бросает возиться с техникой, которая стоит во дворе, закуривает и с гордостью смотрит на огромный дуб возле сарая:
– Мы з братам пасадзілі, калі былі мальцамі.
Ветер срывает с дерева пожухлые листья и бросает под ноги. Хозяйство Анатолия впечатляет: трактор Фунтик, 66-летний ГАЗ-69, или, как ласково все называют машину, "наша Егоровна", сараи с козами и курами, сеновал, баня, гамак, площадка с волейбольной сеткой и огород.
– Всё расскажем, но давайте сразу в дом за стол, – приглашает Елена, спутница Анатолия.
А на кухне уже стоит козий сыр (его варит сам хозяин), самодельная консерва из местной рыбы, сало, мёд и горячий иван-чай.
– Такога вы нідзе не знойдзеце. Колькі ўжо ў нас гасцей перабывала, казалі, тут усё самае лепшае, – слушать пару со стороны интересно. Анатолий говорит на мове, часто заканчивая слова на "аць" и "ець" (не можаць, бываець, ідзець), Елена – на чистом русском языке. Чуть позже она расскажет, что родилась в России, всю жизнь провела в городе, а пять лет назад переехала на хутор.
Пока по кружкам разливается чай, говорим, что искали человека, который живёт далеко от города, на "ты" с природой и сам по себе интересный.
– Ну, я інцярэсный, – смеётся Анатолий и добавляет, что подходит под все пункты. – Ад нас да Расон 45 кіламетраў, да вёскі Лісна – 11, да Юхавіч – 13. Але госці к нам едуць і едуць. Гэта ж харашо. Мяне людзі паважаюць, я працаваў трактарыстам, егерам, нікога не абіжаў, ні з кім не ругаўся.
Если автобус из школы не успел забрать, шли домой по сугробам 28 километров
Мы пьём чай с видом на лес, в какой-то момент кошка пробегает с мышью в зубах, хозяева её хвалят, и та скрывается за сеновалом. Следующая её цель – достать крота из норы.
– Я нарадзіўся ў Лісне ў 1959 годзе, мамаша на ферме рукамі рабіла масла, а баця быў шафёрам. Грошы тады не плацілі, ставілі працадні. А як карміць сям'ю? Калгас не адпускаў: не аддаваў пашпарт. Ну, бацька і ўцёк сюды, раней тут быў хімлесхоз. Пасля нам далі хату, і мы пераехалі, мне было гадоў 5, мабыць, – вспоминает Анатолий.
Сперва семья жила в маленькой избе, а потом всей деревней построили дом, в котором сейчас пьём иван-чай с мёдом. Электричество в Красном Бору появилось только в 1970-е годы. Как рассказывает Анатолий, тогда здесь было "13 хозяинов, 10 коней, коровы, клуб, школа, несколько общежитий от завода".
– Тут я скончыў тры класы, а потым, як усе, паехаў у інтэрнат у Клясціцы. Будні вучышся, а ў суботу ў тры гадзіны за намі прыязджаў аўтобус. Бываець, пазік маленькі, а людзей шмат. Калі не дасталася месца – ідзеш пяшком сюды ажно 28 кіламетраў. І зімой так хадзілі, – слушаешь Анатолия и понимаешь, почему 15 километров для него вообще не расстояние. – Скончыў школу, пайшоў у армію, праз два гады вяртаюся, а вёскі няма. Засталіся толькі два хазяіна.
– Вы увидели, что жизни здесь почти нет, но всё равно решили остаться. Вам же было всего лет 20.
– Чаго гэта жызні тут няма? А якая разніца, дзе жыць? Я стаў працаваць трактарыстам у Клясціцы, ездзіў дамой у Красны Бор на трактары. Навошта мне кудысьці ехаць? Я прывыкшы тут, жылі з бацькамі, тры каровы трымалі, свіней. А як паеду ў горад у госці на два дні, не магу нават заснуць. Няма чаго там рабіць.
Анатолий был в Ереване (служил в армии), Харькове, Орле, Москве, Сыктывкаре, проездом в Минске. От его дома до белорусско-российской границы четыре километра, вот почему он не раз ездил в Россию.
– Я сама из Брянска, но всю жизнь провела в Новополоцке, – вступает в разговор Елена. – Когда познакомились, Толик сразу предупредил: никогда и ни за что не поедет город. Теперь я его понимаю: прожив в деревне столько времени, ни разу не пожалела про переезд. Только по внучке очень скучаю. И смотрите: мне достался целый хутор, как я часто смеюсь, я первая красавица на деревне. Вне всякой конкуренции.
Исландский мох поможет при простуде, одуванчик – облегчит боли в ногах
Мы выходим из дома, чтобы прогуляться по хутору, и на пороге неожиданно заработал телефон. Ненадолго.
– Раньше ходила за полтора километра в лес, там была связь. Теперь ловлю интернет вон под той ёлкой, – показывает Елена на огромное пышное дерево за баней.
В её смартфоне – сотни фото и видео жизни в Красном Бору. У Анатолия нет проблем с интернетом – старый кнопочный телефон не для этого создан. Говорит, в деревне за работой некогда скучать. Весь день расписан, хотя он уже на пенсии: рыбалка, ягоды, грибы, а ещё гостей надо встретить.
– Тут такая рыбалка зімой, вы што! – почти нараспев говорит мужчина. – Свежай жа рыбіны хочацца, вось і едзеш. Так чакаю зіму, каб лёд ужо добра стаў.
– У нас рыба почти каждый день. И теперь точно могу сказать: не с каждого озера её люблю, – подхватывает разговор Елена. – Самая вкусная плотва – из Гуты, лучшая щука водится в озере Плотичном. Как-то сделала из неё котлеты и угостила лесников, подумали, что это курица.
На две пенсии жить сложновато, выручают клюква, брусника и грибы. Насобираешь, сдашь – и уже есть за что съездить в магазин. В лес Елена заходит с благодарностью: "Дедушка-лес, помоги нам, пожалуйста, до пенсии протянуть". Уверяет – это работает.
И предлагает пройтись на "волшебную полянку" прямо за домом. Идём, а под ногами маслята – притаились в траве, Елена их даже не собирает.
– Вот здесь растут боровики и исландский мох, он считается индикатором экологии, в загрязнённых местах его не найти. Завариваешь и пьёшь при первых симптомах простуды. Сколько раз он выручал нас, родственников и друзей, – среди обычного мха женщина показывает растение, похожее на кружево (это и есть исландский мох). – Какие травы ещё собираем? Зверобой, медвежьи ушки (толокнянка) при болезнях желудка помогают, из одуванчика делаем на водке настойку для ног. Например, Толик пьёт только иван-чай, другого не признаёт.
"Это не ребёнок плачет, а бобёр. Спи спокойно!"
За красочными рассказами пары про лесную жизнь спрашиваем, ловили ли они хотя бы однажды себя на мысли, что здесь страшно. Оказывается, было и такое:
– Когда только переехала в Красный Бор, рано утром вышла на улицу и слышу, как плачет ребёнок – навзрыд. Прибежала домой, стала будить Толика, а он такой: "А, это бобёр. Спи спокойно!"
–- Ага, вот жывець сям'я баброў, у іх нараджаюцца дзеці, а праз тры гады маладога самца выганяюць у самастойнае жыццё. І вось ён ідзець па лесе, плача, слёзы цякуць, – рассказывает нам нюансы поведения зверей Анатолий и вспоминает про свою встречу с медведем. – Я тады егерам працаваў, еду на матацыкле – мядзведзь на дарозе стаіць. Астанавіўся, гляджу на яго, ён на мяне. А што рабіць? І тут да мяне з іншага боку малы мядзведзік падыходзіць, панюхаў нагу і адышоў. Помню, у галаве пранеслася, што нельга рабіць рэзкія рухі. Мядзведзіца яшчэ хвілін пяць пасядзела так і схавалася ў лесе. І толькі тады ў мяне халадок па спіне пайшоў.
– Чего вам не хватает для полного счастья на хуторе?
– Бензіна, – серьёзно отвечает Анатолий. – Часам не хапае грошай, каб заправіць машыну.
Раз в месяц пара выбирается в Россоны за покупками, от автолавки они отказались, объясняя тем, что поводов выйти в люди станет ещё меньше. В планах – завести гусей, а пока Елена выпускает из сарая коз. Во двор выбегают Лимонка, Белка, за ними остальные. Как-то они на неделю ушли из дома, хозяева переживали, ждали, а потом кто-то подсказал, где искать потерявшихся животных. Всех коз вернули домой.
Гуляя по исчезнувшим улицам деревни, Елена рассказывает, как прикипела к этому месту. Уже без труда различает следы лисы и зайца, радуется встрече с глухарём и летом спит только на сеновале. Её сон охраняют кошка с собакой.
Самое громкое событие, которое произошло в Красном Бору, случилось этим летом. Ребята, у которых здесь когда-то жили дедушка с бабушкой, за свои деньги сделали знак "Красный Бор" и приехали устанавливать со словами: "Неравнодушные гости для неравнодушных жителей". Были и полевые цветы, и видеосъёмка, и много радости. До этого хутор жил сам по себе – среди леса, без всяких обозначений.
Прощаясь, Анатолий затягивает очередную сигарету, и говорит, почему ни за что и никогда не променяет свой лес:
– У горадзе чалавек стаміўся, нервы яму паднялі. І што рабіць? А тут лес, ён супакойвае, пройдзешся – і ўжо добра. Бывае, я так змаруся, тады бяру і еду на рыбалку, мае ўнутраннасці адпачываюць. Разумееш?
Фото Джейлан Сильванович
***
Читайте нас в Viber и Telegram
