Почти 40 лет назад, 4 сентября 1987 года, в Москве завершился судебный процесс над человеком, который поставил под сомнение неприступность советской противовоздушной обороны. Случилось невообразимое: у стен Кремля внезапно и без разрешения сел иностранный самолет с 18-летним пилотом-немцем.
Что там случилось – рассказываем по порядку
28 мая 1987 года в СССР отмечали День пограничных войск. Совершенно неожиданно практически у стен Кремля приземлился легкий одномоторный самолет, из которого вышел молодой человек и заговорил с прохожими на немецком языке. Арестовали его почти сразу же после того, как он начал раздавать автографы, а эта история стала без преувеличения сенсацией и скандалом на весь мир.
Откуда крылья растут: вылет и исчезновение с радаров
Итак, 18-летний немецкий пилот-любитель из Гамбурга Маттиас Руст арендовал легкомоторный самолет Cessna 172, перелетел в Финляндию и поднялся в небо из Хельсинки в 13:21. Официально он сообщил диспетчерам, что летит в Стокгольм. Но через 20 минут выключил связь и взял курс на восток.
Для финнов это выглядело как авиакатастрофа: пропавший самолет искали над Балтикой, поднимали вертолеты, запускали поисковые катера. Позже за эту спасательную операцию ему предъявят счет на сумму более $100 тысяч.
На деле Cessna уже летела у границы с СССР. В 14:10 ее зафиксировали советские радиолокационные станции, в готовность привели дивизионы ПВО, в воздух поднялись МиГ-21 и МиГ-23. Но… цели не придали особого значения: то ее принимали за учебный самолет, то за участника поисков после авиакатастрофы под Торжком.
Как же так получилось?
После трагедии в 1983 году с южнокорейским “Боингом” советская ПВО имела приказ не сбивать гражданские самолеты. По Чикагской конвенции такие суда следовало принуждать к посадке. Однако это было почти невыполнимо для медленной и низко летящей Cessna.
Когда в районе Пскова, где проходили военные авиаучения, сменились коды “свой – чужой”, дежурный офицер присвоил метке статус “свой”. Так Руст беспрепятственно двигался к Москве.
Посадка у Кремля
В 18:30 он появился над столицей. Сразу сесть на Красной площади ему не удалось, и Руст выбрал Большой Москворецкий мост. Здесь сработал невероятный случай: именно в этот день с моста сняли троллейбусные провода для ремонта. Маленький самолет благополучно сел и подрулил к собору Василия Блаженного.
В 19:10 пилот вышел из кабины и стал раздавать автографы изумленным москвичам. Через час его арестовали.
Суд и приговор
Суд над Рустом проходил с 2 по 4 сентября. Его обвинили в незаконном пересечении границы, нарушении правил полетов и хулиганстве.
Обвиняемый на процессе уверял, что своим безумным поступком хотел “построить мост дружбы” между Востоком и Западом. Суд приговорил его к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима. Процесс освещали практически во всем мире. “Чувствую себя нормально. Наказание соответствует”, – слова осужденного Руста появились на полосах западных газет.
В итоге в Лефортово он провел всего 14 месяцев, после чего был освобожден по амнистии. Как жест доброй воли.
После возвращения в Германию Руста лишили лицензии пилота.
Последствия для военного руководства СССР
Полет Руста стал международной сенсацией и вызвал крупнейшую кадровую чистку в Советах: лишились постов министр обороны Сергей Соколов, главком ПВО Александр Колдунов и десятки генералов. В целом было заменено практически все руководство Министерства обороны, вплоть до командующих военными округами.
Заговор или случайность?
Спустя годы, в 2012-м, Руст признал свой полет безответственным: “Мне тогда было 19. Мой пыл и мои политические убеждения подсказали мне, что приземление на Красной площади было единственным вариантом для меня… Сейчас я смотрю на произошедшее совершенно по-другому. Я точно не стал бы повторять это и назвал бы свои тогдашние планы нереализуемыми. Это был безответственный поступок”.
До сих пор идут споры: был ли Руст простым юношей, которому невероятно повезло, или за его полетом стоял тщательно продуманный сценарий, в том числе для смены руководства оборонного блока.
Факты указывают на ошибки и совпадения – от учебных полетов до снятых проводов на мосту. Но в политическом климате конца 1980-х такая демонстрация уязвимости СССР выглядела слишком символично, чтобы воспринимать ее только как “юношеский фарт”.
