17 сентября 1912 года в деревне Пильковщина появился на свет Евгений Скурко – будущий Максим Танк, поэт, редактор, государственный деятель. Легендарный голос белорусской литературы, автор сборников “На этапах”, “Жураўліны крык”, “Каб неба не замкнулася…”.
О нем написано много – о текстах, наградах, карьере. Но в день его рождения хочется поговорить о другом. О том, каким он был вне сцены – дома, в лодке, за карточным столом.
“Король преферанса”: Танк за игрой
Среди творческих коллег Максим Танк безальтернативно владел титулом короля преферанса. Писатель Борис Саченко вспоминал: за карточным столом он был серьезен, сосредоточен, сдержан – как на трибуне. Любил преферанс. Не ради азарта – ради стратегии, логики, сосредоточенности. Играли сутками. Дом превращался в клуб, дым сигарет вился клубами, хотя сам Танк не курил. Иногда ставки были символическими, иногда вполне реальными.
Писатели Михась Лыньков, Аркадий Кулешов, Кондрат Крапива – все были его карточными партнерами. Его называли “королем преферанса” – и не без оснований: память, расчет, выдержка – качества, которые пригодились ему и в политике, и в редактуре.
Его сын Максим Скурко вспоминал, что отец мог на деньги резаться в карты с Кондратом Крапивой, Максимом Лужаниным, не выходя на двор по трое суток. Неизвестно, было ли в колоде Танка девять тузов. Но он почти всегда выигрывал – иногда по сто и больше рублей, немалую по тем временам “капейчыну”. Жена поэта не раз говорила: “Тебе выгоднее в карты играть, чем стихи писать”. Танк иногда подозревал, что супруга не шутит.
Удочка против официоза
Если карты были интеллектуальной разрядкой, то рыбалка – способом уйти в тишину. Без цитат, без поз, без публики. В детстве он брал на рыбалку старших товарищей – например, писателя Лынькова. Да-да, не Михась его, а наоборот. В зрелые годы – плавал сам. На моторной лодке. С американскими блеснами. Удочка – вместо пера, река – вместо собраний.
Сын вспоминал, как мать наблюдала за ним в бинокль с берега – не из ревности, а чтобы убедиться, что он не курит. Он и правда не курил. И не пил. Уединенный, собранный, строгий.
Бытовые радости
А еще Танк умел плести корзины – отец научил. Плел их на даче и не из лозы, а из корня сосны. “Для этого его расщеплял на две части. И плетение было таким плотным, что можно воду носить!”, – говорит сын Максим.
Вспоминает, что отец любил ходить по рынкам. Когда бывал за границей, то первым делом шел туда. Он считал, что по тому, какие рынки в стране, можно судить, как живет народ.
На базарах он любил с людьми поговорить, расспросить их о житье-бытье.
И еще любил молоко. Однажды на рынке на Нарочи хотел купить молока, а бабка говорит, что с банкой его не продаст – дефицит, мол. Тогда Танк выпил все три литра, заплатил и ушел.
И сало покупал на рынках. С луком любил очень, по словам детей. На кухне всегда стояла тарелка с нарезанным луком и салом, и он время от времени приходил и жевал, вспоминает сын Максим.
Пауза как образ жизни
Максим Танк прожил долгую жизнь – почти 81 год. Был спикером Верховного Совета, лауреатом Ленинской премии, Героем Соцтруда. Но, как ни парадоксально, самые человечные его черты – не в залах и наградах.
В партиях преферанса он искал равных – и находил. В рыбалке ценил молчание, которое не тяготит. Он, как его стихи, был собранным, острым и теплым. А еще – умел уходить в тень. Не исчезать, а просто выключать звук.
