14 августа 1385 года на белорусской земле, в замке Крево, был подписан акт, определивший траекторию Восточной Европы на ближайшие века. Кревская уния – не просто соглашение о династическом браке между литовским князем Ягайло и польской королевой Ядвигой. Это стратегический союз, рожденный угрозами, амбициями и компромиссами.
Две страны – два вызова
В конце XIV века Литва оставалась последним крупным языческим государством Европы. Давление Тевтонского ордена усиливалось, православные земли княжества (в том числе белорусские и украинские) находились под угрозой перехода под власть Москвы, а внутри – раздоры между князьями.
Польша, напротив, после смерти Людовика Венгерского осталась без сильного короля. Молодая королева Ядвига (13 лет) не могла править одна, а перспективы династического брака диктовали необходимость найти не просто союзника, но и военную опору.
Уния стала ответом на эти вызовы: Ягайло (около 35 лет) получал корону Польши, Польша – сильного союзника и щит от немецкого ордена.
Что подписали в Крево?
Акт унии предусматривал:
-
принятие католичества Ягайлом и “всем народом литовским и русским”;
-
брак Ягайло и Ядвиги;
-
объединение польской и литовской территорий под одной короной;
-
выплату выкупа за расторжение обручения Ядвиги с Вильгельмом Габсбургом.
На первый взгляд – дипломатическая формальность. На деле – начало длительного, иногда болезненного процесса культурной и политической трансформации.
Переход в католицизм: добровольно или вынужденно?
Для литовской знати католизация означала не только смену веры, но и вхождение в новую систему власти, образования, международных связей. Русины (будущие белорусы и украинцы), исповедовавшие православие, формально не пострадали, но со временем стали испытывать давление – на административные, культурные и языковые позиции выходили католики и латинизированные элиты.
Но ортодоксальные общины сохраняли права и существовали наряду с католическими, без переживания масштабного вытеснения.
При этом уже в более поздние периоды (например, после 1596 года – Брестская уния) возникали изменения: отдельные православные общины переходили в унию с Римом (униатство), что также вызвало культурные сдвиги. Но это – не прямое следствие Кревской унии, а несколько более позднее событие.
Таким образом, Кревская уния не разорвала традиции, но переориентировала вектор развития.
Кто выиграл, кто проиграл?
Польша получила политическое влияние, новый королевский род (Ягеллонов), и перспективу экспансии на восток. Литва – защиту от крестоносцев и легитимность в глазах Западной Европы.
Белорусские земли находились между. С одной стороны – центры власти (Вильня, Полоцк, Новогрудок), с другой – постепенное вытеснение кириллицы, православия и местных элит с управленческих позиций.
После Кревской унии действительно усилилась латинизация: появляются католические приходы, вводятся новые епархии, и латинский алфавит начинает распространяться среди знати и в официальных документах. Однако, с официальной точки зрения: административная грамотность постепенно латинизировалась, но рукописи на языке Руси (русинском) и с кириллицей все еще активно использовались, особенно в судебных и хозяйственных делах. Латиница и кириллица порой встречались даже на одной странице
Таким образом, вытеснение кириллицы – это, скорее, был постепенный процесс культурной конкуренции, где латиница усиливала свое положение, но кириллица сохраняла функционирование.
Долгий шлейф
Кревская уния стала прологом к Люблинской (1569), Городельской (1413), и в итоге – к Речи Посполитой. Она легла в основание польско-литовской идеи, породила династию Ягеллонов, а в перспективе – национальные нарративы как единства, так и обиды.
Кревская уния – пример прагматической политики, где вера, культура и личные союзы служили инструментами большой геополитики. Союз был необходим, но не безболезнен. Он показал, что история движется не идеями, а необходимостью.
