Идешь по типичному минскому микрорайону – Зеленый Луг, Уручье, Юго-Запад – и вокруг такие же типичные серые бетонные панельки: плоские крыши, потолки 2,5 м и ленточные окна. Они обычно раздражают своей одинаковостью и унынием. А теперь сюрприз: это вовсе не советское изобретение, как мы привыкли считать, а стиль Ле Корбюзье. И выросли они не из нищеты, а из мечты одного из самых великих архитекторов ХХ века. Как так вышло? Разбираемся.
Фото минского микрорайона с панельной застройкой. Фото Смартпресс, 2025
Минское наследие Ле Корбюзье. Кинотеатр “Октябрь”
Ле Корбюзье никогда не работал в Минске. Но здесь много объектов, где он незримо присутствует. Например, кинотеатр “Октябрь” – огромная бетонная инопланетная тарелка, зависшая над входом. Здесь воплощены все мантры архитектора: форма, выражающая функцию, отказ от украшательств, чистая геометрия и ощущение, будто здание вот-вот взлетит. В советской риторике об этом не говорили, но почерк – узнаваем.
Дворец спорта: брутальность с характером
Здесь нет ни колоннад, ни лепнины. Только острые углы, скошенные линии, стеклянные стены. В советские годы так строили редко – слишком вызывающе. Дворец спорта словно застыл в прыжке. И это – абсолютный стиль Ле Корбюзье: функциональность выше сентиментальности.
Панельки: хотели как лучше
Панелька в Зеленом Луге, фото Смартпресс, 2025
Нам кажется, что это результат экономии и безразличия – быстро, дешево, без души. Но идея была прекрасной: жильё для всех, свет, воздух, зелень, школы рядом. Именно так Ле Корбюзье представлял себе город будущего: расслоенный, логичный, удобный. Он даже предлагал так перестроить Париж. То есть минский Зеленый Луг это утопичный Париж Ле Корбюзье.
Дворец детей и молодежи
Он выглядит эффектно, но сурово. Большие блоки, лестницы, минимум деталей. Но внутри – залы, оранжерея, зимний сад. Эдакий величественный аскетизм. Ле Корбюзье называл такие пространства “модернистскими соборами”, а в СССР здание стало просто Дворцом пионеров.
БелЭкспо: “Ромашка” или “Шапка киргиза”?
Выставочный центр, который сегодня никого не удивляет. Но это архитектура на стыке искусства и инженерии. Его формы очень эмоциональны – бетон, оказывается, может быть пластичным и текучим. Идея Ле Корбюзье, что здание должно быть живым организмом, здесь чувствуется особенно ярко.
БНТУ №15: здание, которое летит
Этот корпус технического университета, бывший архитектурный факультет политехнического института, даже сегодня вызывает удивление у проносящихся мимо на авто и автобусах туристов. У него нет ни одного стандартного угла. Поднятый на пилонах, с террасами и крылом-навесом, он кажется готовым к взлету.
Кто такой Ле Корбюзье и почему он отказался от роскоши
Ле Корбюзье был тем, кто рассматривал архитектуру не как украшение города, а как инженерную задачу по улучшению жизни. Швейцарец по происхождению, он рано перебрался во Францию и стал одним из главных идеологов архитектурного модернизма XX века. Для одних – пророк, для других – технократ, разрушивший романтику городов. Для всех – фигура, которую невозможно игнорировать.
Он говорил: “Дом – это машина для жилья”. Что имел в виду? Прежде всего, функциональность. Здание не обязано быть красивым в классическом смысле. Оно должно работать: надежно и эффективно.
В 1920-е Ле Корбюзье сформулировал пять принципов новой архитектуры, и с тех пор архитекторы по всему миру либо им следуют, либо с ними спорят:
- Пилоны – дом поднят над землей на колоннах, чтобы освободить пространство и дать воздуху циркулировать.
- Свободная планировка – внутренние стены не являются несущими, что дает гибкость.
- Свободный фасад – внешний облик не зависит от конструкции, можно смело играть с окнами и линиями.
- Ленточные окна – длинные горизонтальные окна, чтобы в помещение попадало как можно больше света.
- Эксплуатируемая крыша – крыша не просто покрытие, а терраса, сад, зона отдыха. Звучит почти как анекдот: архитектор, который первым придумал, что на крыше можно сажать деревья и устраивать вечеринки.
Почему же без роскоши?
Ле Корбюзье родился в мире, где архитектура была синонимом социального статуса: колонны, лепнина, позолота. А потом пришел XX век с войнами, промышленной революцией, переселением миллионов людей в города. Надо было строить быстро, много, для всех.
Ле Корбюзье считал, что роскошь отвлекает от сути. Что настоящая эстетика – в чистой форме, в логике и удобстве. Он мечтал о том, чтобы каждый человек – неважно, рабочий он или профессор – жил в светлом, теплом, разумно устроенном доме. Так родилась его философия: минимализм не как экономия, а как гуманизм. Не отказ от красоты, а поиск красоты в самом необходимом.
При этом эту знаменитую форму шезлонга придумал и запатентовал тоже Ле Корбюзье - очень функционально. Сейчас шезлонг можно посмотреть в Музее Минска. Фото Смартпресс
Почему СССР охотно перенял его идеи
Ле Корбюзье никогда не работал в Минске или в других городах СССР. Но его идеи совпали с запросом системы. После войны СССР остро нуждался в жилье, а Ле Корбюзье еще в 1920-е придумал, как это сделать. Он писал о “жилищных единицах” – многоэтажных домах с квартирами, магазинами, школами, детсадами и зеленью – автономных кусках города, в которых всё продумано. В СССР это позже назовут “микрорайонами”.
В 1955 году выходит знаменитое постановление “Об устранении излишеств в архитектуре”. Это был официальный приговор лепнине, колоннадам и балюстрадам. Началась эпоха функциональности, серийных домов, типовых решений. То, что во Франции называлось модернизмом, в СССР превратилось в массовое домостроение.
Имя архитектора при этом не звучало. Понятно почему – Ле Корбюзье оставался западным, капиталистическим архитектором. Но его принципы прошли через типовые серии и градостроительные нормы. Особенно в Беларуси, где Минск после войны пришлось отстраивать почти с нуля.
Ирония в том, что Советский Союз воплотил мечту Ле Корбюзье лучше, чем его родная Франция.
Где проходит граница между классикой и скукой?
Но тут возникает важный вопрос. Если идеи Ле Корбюзье были такими прогрессивными, почему их воплощение часто выглядит, мягко говоря, угнетающе?
Ле Корбюзье мечтал о доме как об идеальной машине: комфортной, светлой, открытой. Он строил виллу “Савой” с видом на лес, здание ООН с идеальной пропорцией стекла и бетона, жилую единицу в Марселе – с террасами, галереями и уникальным фасадом. Даже бетон у него – теплый, живой, почти скульптурный.
В СССР же минимализм стал не выбором, а вынужденной мерой, стандартом. Тысячи типовых серий, где идея умерла под прессом норматива. Но были и удачные примеры: Дворец спорта, БНТУ №15, Дворец пионеров.
Выставка под открытым небом “Ле Корбюзье: минское Эхо”
До 15 сентября во дворе художественной галереи Михаила Савицкого проходит выставка, посвященная Ле Корбюзье. Вы увидите проекты, которые он осуществил в Швейцарии и Франции. И сможете сравнить с архитектурным наследием в Минске. Сегодня, когда мы снова строим осмысленно, разумно, красиво, опыт Ле Корбюзье – и особенно его советская интерпретация – остается актуальным. Он напоминает: архитектура – это не столько про фасад, сколько про то, что внутри. Про то, чтобы человек мог жить в доме, где есть свет, воздух, пространство и логика.
Автор: Юлия Кочубей
*Использование и цитирование данной статьи допускается в объеме, не превышающем 20% при наличии гиперссылки. Более 20% – только с разрешения редакции.
