Летнее утро в живописной деревне Спорово Берёзовского района завораживает: по берегу озера важно расхаживают аисты с журавлями, на волнах качаются деревянные лодки, где-то в камышах прячутся гуси. Жизнь местных тесно связана со Споровским озером. Одних оно кормит, другим упирается прямо в огород, а кому-то даёт возможность просто отдохнуть. Для рыбака Николая Пашкевича оно стало не просто работой, а увлечением длиною в жизнь. Ребенком он ловил на озере раков, подростком помогал семье переплавлять по воде лошадей на специальные острова, а позже возглавил бригаду по ловле рыбы и каждый день выходил на открытую воду.
– Гэта знакаміты спораўскі каравай, – эффектно встречает нас Татьяна Пашкевич и ставит на стол в беседке огромную пластиковую упаковку из-под торта, заполненную сушёной рыбой.
– А я спецыяльна для вас нарэзаў свежых кветак, – говорит Николай Николаевич, показывая на белоснежный чубушник в вазе. Жена с улыбкой комментирует: "Не толькі рыбак, але і рамантык, хоць споўнілася 65 год".
…От Минска до дома наших сегодняшних героев путь неблизкий – 300 км. Но виды в деревне Спорово такие, что это того стоит. Извилистые улицы, маленькие почти игрушечные дома, на крышах и столбах – гнёзда аистов… И пока едешь по улице, всё время открывается вид на озеро. Говорят, раньше, до осушения болот, деревня считалась полуостровом, заехать в Спорово можно было только по одной дороге. И здесь не только место особенное, но и люди.
Местные жители обсуждают, что раньше гнёзда аистов были почти в каждом дворе
– Вы прыехалі ў сталіцу гумара, – говорят супруги и в качестве доказательства всю беседу друг над другом подшучивают и подтрунивают. – Спораўцы – асобная каста. Гэта людзі з асаблівай душэўнай прыгажосцю, працавітыя, майстры на ўсе рукі, а якія майстры "языком чесать"! Калі чалавек цяжка працуе фізічна, яму жарты і пазітыў проста неабходны.
Буквально накунуне нашего приезда в Спорове проходил областной фестиваль юмора. В центре деревни как напоминание об этом стоит сцена, а рядом с ней – золотистый памятник рыбе.
Как раньше ловили раков в озере?
– Спорава – край ты мой любы. Спорава – роднае маё ты сяло. Узяў бы цябе да шлюбу, каб гэта магчыма было, – Николай Пашкевич цитирует свои стихи, которые посвятил любимой деревне. – З якога ўзросту помню возера? Можа, з двух гадоў, як толькі пачаў хадзіць. Маці з вады ніяк не выганяла, бо мы жылі прама на беразе. А з чацвёртага класа ўжо і грыбіў (грёб), і з касою хадзіў па балоце. Мяне тады звалі "дзед Гарбавец", бо быў малы, як мой дзед па мянушцы Гарбавец.
В детстве он рыбачил с помощью треноги, которую делали из лозы. Вспоминает, что тогда в озере чего только не водилось: раки, налим, линь, плотва, ерши… Охота на раков выглядела так: Николай связывал две оцинкованные “начоўкі” и так тянул их по воде (лодка для него тогда была слишком тяжелой). Как только поймает раков, бросает в “начоўкі”: "Пасля мама варыла іх у 15-літровых чыгунах. Еш гэтых ракаў, аж губы пухнуць – яны такія калючыя".
На берегу Споровского озера и сейчас привязаны десятки лодок. Местные отмечают, что это мало. Раньше лодка была в каждой семье, без неё выжить было нереально.
– Зямля тут заўсёды цанілася на вес золата. Вакол вада, балота, а сушы, каб разараць і пасеяць бульбу, мала. Агарод у нас быў за пяць кіламетраў ад хаты на спецыяльных грудочках (островках), як уязджаць з боку Мотыля (название деревни – Прим.). Туды на лодках вазілі коней, гной, а адтуль тое, што вырасцілі – бульбу, жыта, буракі, – рассказывает Татьяна Михайловна.
"Калі хочаш, каб я быў жывым, не цягні мяне ў горад. Сэрца слабое, памру"
Николай и Татьяна росли на соседних улицах, потому и воспоминания у них общие: как в деревне гуляли свадьбу целую неделю, как накрывались столы на праздники, а на них обязательно была рыба. Солёная, жареная, сушеная.
– Возера – наша карміліца. Напрыклад, у сям’ і мужа было дзесяць дзяцей! Усіх накармі. Але ж трэба адзначыць: не кожны можа стаць добрым рыбаком, як мой Коля. Тут мне пашанцавала, – отмечает Татьяна Михайловна.
Пара расписалась в 1980 году. Как и положено в Спорово, гости гуляли неделю. Как натура творческая Николай Николаевич начал писать жене стихи и песни, а как прирожденный рыбак – обеспечивать семью свежей рыбой. Это стало не только его увлечением, но и работой – больше 20-ти лет мужчина отработал в рыболовецкой бригаде совхоза и даже возглавлял её долгое время. Из родного Спорово уезжал на год в украинский город Черкассы. Дело было ещё до свадьбы.
Татьяна и Николай Пашкевичи свадьбу гуляли целую неделю
– Старэйшая сястра сказала: "Што ты тут сядзіш? Паехалі, хоць свет пабачыш". Рабіў на хімкамбінаце, але не вытрымаў, вярнуўся, – рассказывает Николай Николаевич.
– Дык не змог ён без возера, – Татьяна Михайловна улыбается, когда муж начинает говорить, что и в Черкассах ему тоже было хорошо. Мол, рядом красивый Днепр, а к воде он с детства привык.
– А чаго вцік (сбежал) тады? – подтрунивает женщина.
– Дык цябе ж пабачыў, – Николай Николаевич знает, как выигрышно закончить диалог.
И тут женщина приводит слова, которые услышала от мужа после свадьбы: "Калі хочаш, каб я быў жывым, не цягні мяне ў горад. Сэрца слабое, памру". У них была возможность переехать в Берёзу – отказались. Для Пашкевичей променять споровские виды на квартиру – что-то немыслимое.
"За пару часов словил 40 кг линя"
Николай Николаевич по растениям в Споровском озере может определить, какая рыба находится под водой. Например, линя нужно искать под водорослями и густой водной растительностью. А если стукнуть негромко веслом по лодке, линь пустит пузыри и тем самым выдаст, что он рядом.
Николай Николаевич сам делает вёсла
– Я бяру тады выварку без дна, накрываю ёй гэта месца і дастаю рыбу рукамі. Адзін год злавіў так кілаграм 40 ліня за пару гадзін, болей не здужаў лазіць за ім, – смеётся Николай Пашкевич.
А самый большой улов в его жизни случился во время работы в рыболовецкой бригаде – 50 тонн карасей. Впечатляют не только цифры, но и тот факт, что жена рыбака много лет не ела рыбу. Солила, фаршировала, сушила, жарила, почти каждый день её чистила, но не притрагивалась. Пока однажды не попробовала жареных ершей. И поняла, сколько разных вкусов успела потерять в жизни.
– Толькі ў Спораве робяць квас, які амаль нідзе не знойдзеце. Гэта не напітак, а кулінарнае блюда. Бяруць сухую рыбу, квашаную капусту, бульбу, пярлоўку, сухія грыбы і вараць разам. Наш квас універсальны: можна і гарачым есці, і халодным, – делится рецептом Татьяна Михайловна.
Своё мастерство хозяйки она оттачивала на семейных праздниках. Свадьбы, крестины, проводы в армию – родные собирались и вместе готовили столько, чтобы ломились столы. У одного только Николая Николаевича 50 двоюродных братьев и сестёр! Если гуляли свадьбу, так целой толпой – человек 250-350.
Вдруг Татьяна Михайловна даёт команду мужу – и из дома одно за другим начинают выносить блюда на стол: фаршированный икрой карп, селёдка из леща и карася с чесноком, жареный линь, горячая уха… Ощущение, будто попали в лучший рыбный ресторан. И тут вспоминаем слова героев, сказанные в первые минуты знакомства: "В Спорово встречают здорово".
Какие прозвища дают в деревне? И почему рыбака зовут Мікола Пан?
Сейчас Николай Николаевич на пенсии. Хотел бы как раньше ловить рыбу день напролёт, но здоровье подводит. Теперь рыбак чаще ходит любоваться озером и занимается хозяйством. В одном сарае – свиньи Снежинка и Рыжик, в другом – "фестивальные" цыплята (вылупились в день фестиваля юмора – Прим.), в третьем маленьких котят облизывает кошка. А еще огород – в деревне без него никак.
– У вёсцы цяжка, але добра. Раней у нас было тры гектары зямлі, карова, трымалі па шэсць парасят, а адзін год – дванаццаць, – говорит хозяйка дома.
Как только петух в очередной раз встревает в наш разговор, Николай Николаевич очень точно начинает копировать его, затем – квохтанье курицы, потом переходит на голоса птиц.
– Муж нарадзўся пад знакам Венеры, таму такі таленавіты. Малюе, піша вершы, выпальвае карціны, робіць вёслы, косы, сякеры, – под слова похвалы супруги рыбак прямо в нашей тетради быстро набрасывает рисунок свиньи, лошади, рыбы и выводит свой фирменный знак. В нём зашифрованы инициалы.
– Прадстаўляю – Мікола Пан, – Татьяна Михайловна важно указывает рукой на мужа, и все начинают смеяться.
Оказывается, когда Николай Николаевич стал писать стихи, то подписывался "Мікола Спаравец". Потом узнал: человек с такой фамилией живёт в Берёзе. И решил – нужно из деревенского прозвища сделать псевдоним. Несмотря на то, что отец Николая Николаевича ходил в лаптях, в деревне его звали Паном. Всё потому, что семья поселилась на том месте, где раньше стоял панский дом. А клички в деревне такие приставучие, как приклеятся к одному человеку, так и будут ходить по пятам за остальными его родственниками много лет.
– У нашым Спораве якіх толькі мянушак няма: Шкварка, Сват, Кутузаў, Хрушчоў, Пленны, – перечисляют супруги.
Мы идём прогуляться по берегу озера к месту, где раньше стоял родительский дом Николая Николаевича. Здесь открывается вид на всё Спорово: в густой зелени потерялись дома, где-то торчат крыши, птицы ловко достают рыбу из воды и улетают в сторону деревни.
– Муж дзеліць каханне паміж возерам і мной, жонкай, – говорит Татьяна Пашкевич. – Усё жыццё правёў тут, і яго пупавінка зарыта ў гэтым возеры. Не можа ён без Спорава.
Мужчина согласно кивает: "Я без вады ні туды і ні сюды. У Спораве самая смачная рыба, пазнаю яе сярод іншых адразу".
*Использование и цитирование данной статьи допускается в объеме, не превышающем 20% при наличии гиперссылки. Более 20% - только с разрешения редакции.
