"Всё, цивилизация закончилась. Дальше заснеженное поле и полное отсутствие связи", – говорит Михаил Сурма, когда машина сворачивает с деревенской дороги и мы катимся вдоль реки. Главное – не застрять, ведь помощи в чистом поле вряд ли дождёмся. По ухабам, вдоль воды, мимо огромного дуба въезжаем в лес. И вот мы на месте – на хуторе Замошье Кобринского района. Одна хата, окружённая деревьями, пасека с пчёлами, возле сараев бегают разноцветные поросята. Сто лет назад сюда перебрались жить предки Михаила, а в 2005 году умерла последняя жительница – Мария Казимировна Касперская, бабушка нашего героя. Казалось бы, история Замошья на этом могла закончиться, но она взяла неожиданный поворот.
– На хутор ведут три дороги, по двум мы вряд ли сегодня проедем, а по третьей – только на моём транспорте, – рассказывает Михаил Сурма, когда встречаемся с ним возле дома в деревне Большие Лепесы Кобринского района.
Вдоль этой реки лежит дорога на хутор.
Здесь он живёт с семьёй и почти каждый день гоняет в Замошье за 20 км. Нужно же покормить поросят, нутрий, кроликов, проверить хозяйство, сделать кое-что по ремонту и вечером вернуться к родным. Пока мужчина собирает вещи в дорогу, мы изучаем чудо-технику во дворе. Самодельный квадроцикл, миниатюрная машинка. Что это?!
– Велоэлектромобиль, – Михаил презентует авто собственного производства, которое недавно построил с детьми. – Старший сын Игнатий увлёкся гонками и предложил сделать машину. Хотели бюджетненько, а эта штука обошлась в $2 тыс. Смотрите, если отбросить верх, то наш велоэлектромобиль превращается в… кабриолет!
Велоэлектромобиль Михиал сделал с сыновьями-школьниками.
Этот квадроцикл мужчина придумал, когда отдыхал в доме для сна на ульях.
Про таких, как Михаил Сурма, в народе говорят "рукастый": он тебе и домик для сна на ульях построит, и машину смастерит. И это при том, что у мужчины нет никакого инженерного образования: после школы отслужил в армии и сразу пошёл работать в "Белтелеком" водителем.
– Много лет назад у отца сгорел гараж вместе с машиной "Жигули", пришлось её восстановить, – как бы между делом замечает Михаил.
"Сейчас модно искать домик в глуши. Чем дальше, тем интереснее"
– Взял лопату и домкрат на случай, если застрянем по дороге, – Михаил заводит машину, и мы отправляемся на хутор в лес.
Дорога на хутор, конечно, живописная, но можно и застрять в таких снегах.
От него не дождёшься красивой истории из серии: "Стоя ранним утром в Замошье, наслаждаясь природой, понял, что хутор -- это моё место". Михаил говорит прямо, чётко, без лирики, он из тех, кто свои эмоции выражает поступками.
– Когда 15 лет назад умер отец, на хуторе осталась его пасека с пчёлами. Кому-то же надо было смотреть за ними, а кроме меня некому. Так на меня всё и свалилось, – рассказывает Михаил Сурма, а за окном авто проплывает то одна заснеженная деревня, то другая. – Это теперь модно искать домик в глуши, и чем дальше он, тем интереснее. А мне ничего искать не нужно – у меня всё есть.
Михаил сразу оценил, что на нашей легковой машине по таким дорогам не проехать. И мы пересели в его авто.
Михаил выезжает в чистое белое поле со словами "Всё, здесь цивилизация закончилась". Дороги нет, телефон не работает. Через несколько минут машина въезжает в лес. Мимо мелькают сосен и берёз. Добрались – перед нами хутор Замошье.
Как предки Михаила оказались на хуторе
Среди высоких деревьев стоит одна хата. Вокруг абсолютная тишина. Когда рисуешь в голове хутор, представляешь именно такое место: вдалеке от людей, никаких соседей рядом. Михаил открывает двери дома, предупреждая: сейчас он затеял ремонт, но это не мешает нам погреться у печки, выпить горячего чая с мёдом и поесть блинов, которые в дорогу напекла жена Валентина.
Этот дом был построен дедом Михаила после войны.
– Когда-то Замошье был оживлённым хутором: здесь жило четыре человека, – эти слова Михаила Сурмы у нас вызывают улыбку. – Как всё началось? Почти 100 лет назад, в 1930-е годы, моя прабабушка София вместе со своим отцом Сергеем основали Замошье. На тот момент они жили в соседней деревне, а тогда это была территория Польши. В общем, когда началась программа расселения на хутора, предки разобрали свои дома и перевезли сюда, в Замошье. Здесь было поле, много земли и болото.
Рядом с иконами висят фотографии близких.
Раньше по этой земле расхаживал прадед нашего героя Сергей, дед Алексей, затем – отец Михаил, а теперь и он сам. Изначально Замошье мужчина рассматривал как место, куда нужно приехать и откачать мёд, а постепенно стал приводить территорию в порядок, высадил аллею из 60 деревьев фундука, завёл хозяйство: кроликов, нутрий и поросят.
– Это же ходячий холодильник, – смеётся Михаил, когда свиньи начинают носиться вдоль сарая. – О, а этого поросёнка зовут Трусарди, так его подписчица моего ютуб-канала назвала.
Чёрно-белого поросёнка зовут Трусарди.
Рядом с кроликами и свиньями живут нутрии.
Увлечённый деревенской жизнью, мужчина начал снимать ролики и теперь за буднями хутора Замошье на YouTube наблюдает 57 тысяч подписчиков.
Как гость прямо перед свадьбой увёл невесту и увёз в Америку
В уединённой жизни на хуторе есть два минуса – отсутствие нормальной дороги и проблемы с электричеством. Стоит Михаилу включить чайник, лампочка начинает "моргать".
– Свет здесь появился в конце 1990-х годов, а так спасала керосиновая лампа, – отмечает наш собеседник. – Пытаюсь сейчас решить вопрос с заменой электропроводки, пока ничего не выходит.
Разливая травяной чай по кружкам, он достаёт чёрно-белые фотографии и столько разных семейных историй начинает вспоминать, успевай только записывать.
– В XX веке мой двоюродный прадед Александр уехал в Америку на заработки и остался там жить, открыв собственное дело. Однажды приплыл на свадьбу к своей сестре сюда, в Беларусь, захватив друга. Сидят в деревне, выпивают, и приятель говорит отцу невесты: "Нравится мне ваша дочка, взял бы в жёны". – “Так ты же к ней на веселье приехал! Через неделю венчание уже, в сваты сходили, всё договорено”. А невеста упирается: не хочет идти замуж за деревенского жениха. Услышав разговор мужчин, кричит из комнаты: "Пойду за этого!" Что делать? Прадед достал деньги (а за них тогда корову можно было купить) и отправил бабулю в семью кавалера, сказал: "Расторгни договор, а деньги им отдай, они же потратились". Жених не сильно расстроился: "Не хочет она, возьму её подругу". И через неделю играли две свадьбы. Как говорила потом бабушка: "Одна ўсю жызнь прапанавала, другая – прагаравала". Первая девушка потом уехала жить с супругом в Америку, а её подруга терпела мужа-пьяницу.
Эту историю, как и много других, Михаилу рассказала 95-летняя родственница, крёстная мама его отца. Когда он понял, сколько всего знает женщина, поехал к ней в гости, включил камеру на телефоне и стал записывать. Теперь эти сказания будут передаваться из поколения в поколение.
25 лет бабушка Мария одна прожила в лесу
– Здесь время идёт по-другому. Спокойнее, что ли, ничего не отвлекает, – рассуждает Михаил, когда мы гуляем по хутору.
А ведь у Замошья были все шансы пропасть среди высокого леса, зарасти лозняком. В 2005 году умерла его последняя жительница – Мария Казимировна Касперская, бабушка Михаила.
– Представляете, она одна прожила в лесу 25 лет. Ничего не боялась, за 16 км ходила в Кобрин на базар яйца продавать, – не без гордости говорит наш собеседник. – Когда перед смертью родные забрали бабушку Марию к себе, она завещала: когда умрёт, обязательно привезти её на хутор переночевать последнюю ночь перед погребением. Умерла она зимой, все дороги замело, но мы выполнили её просьбу и привезли в Замошье.
Было у Марии Казимировны ещё одно пожелание: как только хутор опустеет, пусть Михаил разберёт её хату и перевезёт в другую деревню – будет жильё для его семьи. Но у мужчины не поднялись руки. Родное всё-таки.
"Хочется этот дом сохранить, кардинально ничего не меняя"
Зато теперь сюда приезжают сыновья Игнатий и Симеон с друзьями, родственники, и начинается спор, кто будет ночевать в домике для сна на ульях с пчёлами. Нетрудно догадаться, что его тоже смастерил Михаил.
Так выглядит домик с пчелами снаружи…
…а так внутри.
Кровать стоит прямо на ульях.
Благодаря этому прозрачному улью, летом можно наблюдать за жизнью пчелы через стекло.
– Необычную конструкцию улья подсмотрел в американских роликах, – объясняет мужчина, показывая своё творение. – В таком домике очень быстро восстанавливаешься, но важно не раз в год "спать на пчёлах", а постоянно, тогда и эффект будет заметен.
Про пчеловодство Михаил готов говорить часами, сложно представить, что ещё лет 15 назад он мало интересовался этой темой. Но, когда в наследство от отца к нему перешли ульи, пришлось вникнуть в тему, достать нужную литературу.
– В первые годы практики может показаться: "Вау! Так я уже опытный пчеловод, всё знаю". А потом происходит какая-нибудь ситуация и понимаешь: всё о пчёлах знать невозможно. Они порой такое выкинут, что ни в одной книге не найдёшь ответ, – делится с нами Михаил и вспоминает, как однажды у него погибла вся пасека. Пришлось восстанавливать с нуля.
Когда мы бродим по заснеженному хутору, он сожалеет, что приехали в гости сейчас, а не весной. И рисует картину: прямо возле дома в мае красиво зацветают высокие дикие груши. Зрелище такое, что оторвать взгляд невозможно. Оказавшись в Замошье без связи с внешним миром, человек никуда не торопится и замечает каждую деталь природы.
– Чтобы перебраться сюда жить на постоянной основе, нужно разобраться с электричеством, сделать санузел. Есть мысли на этот счёт, только мою супругу Валентину эти мысли пугают, – улыбается Михаил. – Кто знает, что будет дальше. И машины не планировал собирать, но делаю же. Знаю одно: с этим домом связано много воспоминаний, хочется его сохранить, кардинально ничего не меняя.
Фото Елены Таборко
*Использование и цитирование данной статьи допускается в объеме, не превышающем 20% при наличии гиперссылки. Более 20% - только с разрешения редакции.