Жесткий переговорщик, один из “отцов” ООН, выступал против воссоединения Германии и был на “ты” с Брежневым. Как мальчик из глухой белорусской деревни стал главой советской дипломатии - “мистером Нет” и подставил Хрущева.
Андрей Громыко почти 30 лет был министром иностранных дел СССР. При нем сменялись генсеки ЦК КПСС, а известный во всем мире "мистер Нет" продолжал вести внешнюю политику ядерной сверхдержавы. Его ценили за умение вцепится, как бульдог, в задание и не отойти, пока не добьешься его выполнения.
Разговором о выдающемся дипломате своего времени Андрее Громыко мы открываем познавательный цикл "Знаменитые белорусы". Вместе с историком, кандидатом исторических наук, преподавателем образовательного центра "100 баллов" Алексеем Гришелем поговорим, как мальчику из белорусской деревушки Старые Громыки удалось на несколько десятилетий стать лицом советской дипломатии.
Отец, работавший в Канаде, и три погибших брата
— Чем был знаменит Андрей Громыко?
Андрей Громыко
— Андрей Андреевич проявился себя, как великий дипломат ХХ-го века. На посту руководителя Министерства иностранных дел Советского Союза он пробыл 28 лет. Громыко известен своим влиянием в разрешении Карибского кризиса 1962-го года, когда мир стоял на пороге ядерной войны. Также он участвовал в подписании многочисленных договоров с США об ограничении ядерных вооружений и стратегических наступательных вооружений в 60-70-е годы прошлого века. Громыко сыграл огромную роль в подготовке Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций, в подписании заключительного акта в Хельсинки 1975-го году и создании такой новой организации по защите прав человека, как сотрудничество безопасности в Европе (сейчас этот орган называется ОБСЕ). Хотя нельзя сказать, что все его решения были справедливыми и правильными. Он иногда ошибался, особенно в 80-е годы, когда с возрастом стал утрачивать дипломатическое чутье.
— Откуда он родом?
— Будущий министр иностранных дел СССР родился в 1909-м году в селе Старые Громыки. Тогда оно относилось к Гомельскому уезду Могилевской губернии. Интересный факт: что в этой деревне большинство жителей носило фамилию Громыко. Чтобы хоть как-то различать односельчан, у каждой из семей было свое прозвище. Домочадцев Андрея Громыко местные называли Бурмаковыми.
Отец Андрея Громыко был выходцем из обедневшей белорусской шляхты. Правда, Сам Андрей Андреевич это скрывал: писал в автобиографиях, что он сам русский, что семья из крестьян. Никогда не упоминал и тот факт, что его отец на несколько лет уезжал на заработки в Канаду. А ведь именно рассказы отца о путешествии за границу, воспоминания об участии Громыко-старшего в русско-японской и Первой мировой войнах произвели на будущего дипломата неизгладимое впечатление.
— Три его родных брата погибли во время Великой Отечественной войны.
— Это так. В воспоминаниях Громыко есть фраза, что во время переговоров с Германией в 1970-м году, когда была поднята тема объединения ФРГ и ГДР, ему казалось, будто погибшие солдаты Красной армии, убитые фашистами, требуют, чтобы он ни в коем случае не уступал, не допустил воссоединение двух частей Германии в единое государство. По его мнению, в этом случае бывшая страна-агрессор вновь может стать сильной и спровоцировать очередной конфликт.
Репрессии в Наркомате иностранных дел проложили дорогу для взлета карьеры белоруса
— Начало карьеры будущего дипломата пришлось на 30-е годы. Что Сталин разглядел в молодом неизвестном парне? И почему репрессивная машина не коснулась Громыко?
— Действительно, 30-е годы известны своими репрессиями, особенно 1937-й. В первую очередь глобальная чистка коснулась многих, в том числе высокопоставленных людей. Но к концу 1930-х обострилась и ситуация в мире. Советскому правительству нужно было искать людей для ведения переговоров. Специалистов не было: их репрессировали. Пришлось искать молодых людей, которые хоть как-то владеют иностранным языком. К слову, в Советском Союзе с этим вопросом дела обстояли плохо: многие боялись учить иностранный язык, чтобы потом тебя не назвали шпионом и отдали приказ расстрелять. А вот Андрей Андреевич во время учебы в аспирантуре в Москве увлекся английским языком и в принципе неплохо знал.
В итоге Громыко попал в список молодых людей, которым предложили перейти на дипломатическую работу. В своих воспоминаниях Андрей Андреевич писал, что на его месте мог оказаться любой другой. Он и сам не понимал, почему выбрали именно его. По карьерной лестнице взлетел достаточно быстро, ведь на должностях откровенно не хватало людей: многих к тому моменту расстреляли либо сослали. Правда, никогда в своих мемуарах Громыко не упоминал о репрессиях, хотя именно в связи с ними так изменилась его жизнь.
— Девизом дипломатической деятельности Громыко можно считать его фразу: "Лучше 10 лет переговоров, чем один день войны".
— Действительно, для Андрея Андреевича было характерно очень основательно подходить к переговорам. К примеру, хоть он неплохо владел английским языком, но к переговорам с той же Германией обкладывался словарями и дотошно переводил каждое слово, чтобы оно недвусмысленно звучало как на немецком языке, так и на русском языке. Всегда сам собирал информацию о предстоящем деле, готовился, а потому был в курсе всего. Этим он выгодно отличался от своих западных коллег, которые приходили с несколькими большими папками и постоянно во время переговоров туда заглядывали, чтобы сверить цифры или данные. Громыко же держал всю информацию в голове и выглядел, как человек начитанный, которому под силу повернуть переговоры в нужную сторону.
— За глаза советского дипломата называли “мистером Нет”. За что?
— Громыко стоял у истоков ООН. Он возглавлял советскую делегацию на Международной конференции в американском Думбартон-Оксе, где обсуждалась тема создания Организации Объединённых Наций. В 1945-м году был подготовлен устав нового международного органа. От имени БССР его подписал министр иностранных дел республики Кузьма Киселев, а от имени Советского Союза — Андрей Громыко.
Кузьма Киселев
Он же до 1948-го года был постоянным представителем СССР в Совете безопасности ООН. В те годы он очень часто использовал право вето: более 20 раз налагал запрет на решения Организации, ведь по уставу оно должно было приниматься единогласно.
Стоит обратить внимание, что до Громыко “мистером Нет” называли Вячеслава Молотова. Он тоже был очень сложный переговорщик, но, как вспоминают западные дипломаты, с ним было гораздо легче найти общий язык, чем с Громыко.
"Вцеплялся в задачу, как бульдог"
— За 28 лет, пока Громыко был лицом советской дипломатии, сменилось несколько генеральных секретарей ЦК КПСС. Что позволило Андрею Андреевичу найти общий язык с каждым из них?
— Мне кажется, это связано с его личностной характеристикой. Ментальность белоруса сыграло свою роль. Как известно, в какую из стран белорусы не поедут, они быстро ассимилируются, привыкают к новым традициям. Так и Громыко умел приспосабливаться к каждому руководителю. К примеру, при Сталине Андрей Андреевич поначалу проявлял инициативу в отношениях с иностранными государствами. Как только понял, что Иосифу Виссарионовичу это не нравится, исправил свою ошибку — и тут же пошел по карьерной лестнице.
Иосиф Сталин
У Громыко была черта, за которую его ценили все: если ему дать задание, то он в нее вцепится, как бульдог, и пока не выполнит задание, не отойдет. Руководители Советского Союза любили таких исполнительных людей, ответственно выполняющих свою работу, и при этом не посягающих на высшие позиции у власти.
— С кем ему было проще всего найти общий язык?
— На мой взгляд, наилучшие отношения у него сложились с Леонидом Брежневым. Они, как говорится, были на одной волне: похожи по темпераменту, открыты друг к другу, с примерно одинаковым воззрением на внешнюю политику. Они дополняли друг друга, поэтому неудивительно, что очень быстро перешли в отношениях на "ты". Эпоха Брежнева продержалась целых 18 лет, в которые Громыко чувствовал себя прекрасно.
Леонид Брежнев
А вот когда ему звонил Никита Хрущев, Андрей Андреевич менялся в лице, мгновенно белел. Общение со вспыльчивым Никитой Сергеевичем, который любил в любом деле тянуть одеяло на себя, становилось для Громыко стрессом. Все-таки министр иностранных дел всегда сначала все обдумывал, и только потом делал шаг. Неудивительно, что Хрущев собирался в 1963-1964-м году снять Громыко, но случился переворот и у руля его сменил Брежнев.
— Но до этого момента Хрущев успел спровоцировать Карибский кризис. Какова роль нашего земляка в разрешении этого конфликта?
— Причина Карибского кризиса заключалась в том, что Советский Союз разместил атомные ракеты на территории Кубы. В кругах говорили, что скорее всего это была авантюра, связанная с Никитой Хрущевым. Громыко выступал против размещения ракет на Кубе: он понимал, когда Америка узнает об этом, то возмутится и для налаживания международных отношений придется вести долгие сложные переговоры. Но Никита Сергеевич — человек импульсивный. Он считал, что прекрасно разбирается как в сельском хозяйстве, так и во внешней политике. Вот и решил помочь Кубе.
Никита Хрущев
События развивались стремительно: уже осенью 1962-го года Громыко как министр иностранных дел вылетел в США. После он признавался, что это были самые сложные переговоры за всю его жизнь. В своих воспоминаниях Андрей Андреевич подчеркивал, его спасло, что в речи президента США Джона Кеннеди ни разу не прозвучало слово "ракеты". В противном случае главе советской дипломатии было бы сложно что-то ответить.
переговоры с Джоном Кеннеди
Покидая переговоры, Громыко ничего не сказал про размещение ядерного оружия советским дипломатам, которые находились в то время в Вашингтоне. Это вывело их из переговоров: вопрос надо было решать исключительно на высшем уровне. Таким образом Громыко подставил Хрущева. И когда наладили прямую связь между Кеннеди и Хрущевым, тому приходилось очень изворачиваться. Но хоть многие оценивают Никиту Сергеевича, как человека недалекого, он нашел общий язык с Кеннеди и договорился о выводе ракет с Кубы. Это была настоящая победа советской дипломатии, ведь заодно то негласно еще вывели ракеты, которые находились в Турции с 40-х годов.
"Многие подчиненные видели Громыко только по телевизору, а лично с ним не пересекались"
— Наверно, быть министром иностранных дел ядерной сверхдержавы гораздо проще, чем любой другой маленькой страны?
— С одной стороны легко, так как изначально инициатива переходила на его сторону, и он мог вести переговоры с позиции силы, диктовать свои условия. С другой стороны, на Громыко была большая ответственность: в те годы во многих странах испытывали ядерное оружие, началась гонка вооружений, поэтому было чрезвычайно важно не допустить перехода из дипломатической сферы в настоящую войну.
Андрей Андреевич это понимал, поэтому по его инициативе в 60-70-е годы прошлого века было очень много заключено договоров по ограничению, запрету испытаний в атмосфере, космосе, воде, о нераспространении ядерного оружия.
— Почему после смерти генсека Константина Черненко Андрей Громыко не попытался возглавить Советское государство?
— За пять лет до этого предложения Громыко пытался через Андропова узнать, сможет ли он после смерти Брежнева встать у руля СССР. Но тогда он не нашел соответствующей поддержки. Думаю, он мог включится в борьбу за высший пост уже после смерти Сталина, хоть не занимал на тот момент высоких должностей. Но Андрей Андреевич сделал ставку на Хрущева, потом, в 1963-м году, на Брежнева. Возможно, он осознавал, что свою работу он делает хорошо, а вот на посту генсека надо будет разбираться не только во внешней политике, но еще и во внутренней, в сельском хозяйстве, к тому же быть эффективным менеджером. Внешне Громыко никогда не был харизматичным человеком.
Юрий Андропов
Он всегда носил темный пиджак или смокинг в сочетании со светлой рубашкой. Его невозможно было даже формально переодеть. Громыко был необщительным, а без связей в Советском Союзе больших должностей не займешь: тут нужны были связи и поддержка большинства. Он практически никого к себе не подпускал. Многие работники видели его только по телевизору и слышали по радио, а лично с ним не пересекались.
Как настоящий белорус, Андрей Андреевич не любил рисковать. В 1985-м году у Громыко уже были аневризма, перенесенный микроинфаркт. Он понимал, что здоровье не позволило бы полностью выкладываться на новом посту, а очередным кремлевским старцем он быть не хотел. Громыко понимал, Советскому Союзу нужна новая кровь, необходимы реформы. Человеком, который мог бы их провести, он видел Михаила Горбачева.
В результате Горбачев стал последним генеральным секретарем ЦК КПСС, а Громыко получил скорее церемониальную должность председателя президиума Верховного совета СССР. Андрей Андреевич пробыл на этом посту три года, потом ушел в отставку. В 1989-м году он скончался.
